В статье священника Михаила Желтова рассматривается
история изменений в практике интронизации Патриарха Московского и всея
Руси от домонгольского периода до интронизации Патриархов Московских и
всея Руси Пимена и Алексия II.
Домонгольский период
Будучи архиереями Константинопольского Патриархата,
древнерусские митрополиты вступали на свою Киевскую кафедру с
совершением того же чина интронизации, что и другие епископы Вселенской
Церкви. Чин получил имя настолования, или посажения на стол. «На стол»
сажали не только митрополита, но и епископов других русских городов. В
древнерусских летописях и иных источниках по истории Русской Церкви
домонгольского времени сохранилось несколько упоминаний о настолованиях
митрополитов и епископов. Из них можно сделать выводы о сроках
совершения интронизации (в частности, митрополит Никифор после своей
хиротонии прибыл в Киев 6 декабря 1104 г., а настолован был 18 числа
того же месяца; епископ Черниговский Феоктист был рукоположен 12 января
1112 г., а «посажен на столе» 19 числа — и т. д.; см.: Никольский.
1885. С. 3-4; Неселовский. 1906. С. 274), но никакие детали чина в этих
источниках не описаны.
Настолование епископов
В древнерусских рукописях чина епископской хиротонии XV
века уже сохранился чин интронизации новорукоположенного епископа (см.:
АИ. Т. 1. № 375. С. 472-473). Как и в описываемой блж. Симеоном
Солунским византийской практике того времени (см. 1-ю часть настоящей
статьи), епископа интронизировали уже не в кафедральном храме его
города, но в том храме, где совершалась хиротония. Как и византийском
чине XV века, епископа усаживали не на его собственный, а на
предстоятельский трон (в данном случае — митрополичий), который
переносился со своего обычного места к дверям жертвенника;
непосредственными совершителями обряда интронизации, имевшей место
сразу по окончании Божественной литургии (и хиротонии), были протопоп и
прочие священники; сразу после обряда пелись многолетия. Впрочем, было
и некоторое отличие от описанной блж. Симеоном Солунским практики — на
каждое из троекратных усаживаний пели не «Аксиос!», а «Ис полла эти,
деспота»; кроме того, в чине присутствовало указание о снятии с
новорукоположенного и настолованного архиерея литургических одежд и
облачения его в «переманатку [параман] с источниками», «икону» (т. е.
панагию) и мантию с источниками (см.: Никольский. 1885. С. 4;
Неселовский. 1906. С. 281-285). Об объезде митрополичьего города верхом
на коне, как в византийской традиции, древнерусские рукописи XV века не
говорят, но в источниках XVI-XVII веков указано совершать после
хиротонии аналогичный обряд шествия на осляти (или же объезда Москвы в
карете). При этом до патриаршества Иоакима интронизация (настолование)
новорукоположенных архиереев совершалась так же, как и в XV веке —
изменения сводились к некоторым уточнениям: вместо двух старших
священников, обряд интронизации было предписано совершать протопопу и
протодиакону, а к перечню возлагаемых после интронизаций облачений
добавилось указание о вручении новорукоположенному архиерейского жезла,
что сопровождалось особой речью митрополита или Патриарха (см.: АИ. Т.
4. № 1. С. 11-14. Никольский. 1885. С. 4-7, 29-32; Неселовский. 1906.
С. 292-293).
В 1677 г., в патриаршество Иоакима, обряд объезда
Москвы новорукоположенными епископами был запрещен и сохранен лишь для
новопоставленных Московских Патриархов, в то же патриаршество из чина
архиерейской хиротонии была исключена и церемония усаживания архиереев
на кафедру (см.: Никольский. 1885. С. 39-40; Неселовский. 1906. С.
324); тем не менее, в чине сохранились слова о возведении
новорукоположенного протоиереем и протодиаконом на «уготованный θеатр»
и вручении ему пастырского жезла с чтением особого поучения (Чин на
избрание и рукоположение епископа... М., 1825. Л. 33-38; см.: Арранц.
2003. С. 466-467). Обычай торжественного вручения архипастырского жезла
новорукоположенным епископам, с чтением торжественных слов, сохраняется
в русской богослужебной практике вплоть до настоящего времени, но связь
этого обряда с чином интронизации совершенно не ощущается — так, в
соответствующем месте Архиерейского Чиновника издания Московской
Патриархии 1982-83 гг. вместо «уготованного θеатра» говорится об
«уготованном амвоне», и т. д. (Чиновник... М., 1983. Т. 2. С. 27).
Получив интронизацию сразу после рукоположения, при
вступлении на свою кафедру русские епископы уже не повторяли этот чин.
Тем не менее, вступление архиереев на кафедру сопровождалось иными
торжественными священнодействиями — первой литургией в кафедральном
храме, праздничным молебном, а также шествием вокруг вверенного
епископу города (или по городу), с окроплением его св. водой и чтением
особых молитв (см.: АИ. Т. 4. № 231. С. 501-502; Никольский. 1885. С.
35-39). В рукописях сохранился целый ряд таких молитв (см.: Никольский.
1885. С. 33-44; Красносельцев. 1889. С. 11-26). Обычай шествия вокруг
города с чтением соответствующих молитв сохранялся в Русской Церкви до
XVIII века включительно, а одна из них, Господи Боже наш, иже от не
сущих в существо создание Свое преложей вся... (являющаяся, вероятно, и
наиболее древней; см.: Николова. 1995. С. 107-108), вошла даже в
Синодальное издание чина архиерейской хиротонии 1725 г.
Интронизация Московских митрополитов в XV-XVI вв.
Интронизация Московских митрополитов в XV-XVI веках
совершалась по тому же чину, что и епископские настолования, но с
большей торжественностью. Интронизуемый возводился не на горнее место
(как возводились Предстоятели греческих Церквей), но также и не на
кафедру, поставленную у дверей жертвенника (как простые епископы), но
на кафедру, стоявшую посреди собора на святительском амвоне (т. е. на
возвышении, в русской практике доныне устраиваемом в храме при
архиерейской службе, которое на Руси в XV-XVII вв. имело значительно
большую высоту, чем сейчас). Вместо священников митрополита усаживали
на его кафедру архиепископ и епископы, при этом пели: «Ис полла эти,
деспота». После этого митрополит снимал «служебные одежды», и
архиепископ с прочими епископами возлагали на него «крест золот с
перемандом, да икону золоту воротную святительскую, да мантию со
источники и клобук белой» и вели его на митрополичье место у одного из
столпов собора. Там царь произносил особую речь и вручал митрополиту
первосвятительский жезл, после чего пелись многолетия. По окончании
богослужения митрополит посещал великого князя, следовали трапеза и
шествие на осляти новопоставленного митрополита по городу (см. описания
поставления митрополитов Московских свт. Иоасафа 1539 г. (АИ. Т. 1. №
184. С. 159-161) и Афанасия 1564 г. (Там же. № 264. С. 299-300)). Во
время шествия на осляти, совершавшегося весьма торжественно,
новопоставленный Предстоятель Русской Церкви осенял народ воздвизальным
крестом, а у ворот города читал молитву Господи Боже наш, иже от не
сущих... — ту же, что читали и епископы при вступлении в свои города. В
1589 году Московские митрополиты получили титул Патриарха, но чин
интронизации продолжил совершаться практически так же, как и при
поставлении митрополитов (см.: Дмитриевский. 1884. С. 377-380).
Интронизация Московских Патриархов до Патриарха Никона включительно
С другой стороны, от поставления епископов поставление
автокефальных Московских митрополитов и затем Патриархов до Никона
включительно отличалось весьма существенным обстоятельством: по не
вполне ясным причинам (о которых, впрочем, можно строить некоторые
предположения) Предстоятели Русской Церкви поставлялись не только через
чин интронизации, но и через совершение над ними полного последования
архиерейского рукоположения — даже если до своего избрания на
Московскую кафедру они уже были епископами. В глазах членов Русской
Церкви это, несомненно, наделяло фигуру Патриарха особой сакральностью;
тем не менее, этот обычай противоречил церковным канонам и учению о
таинствах и был поэтому окончательно оставлен — последним Патриархом,
получившим при своем поставлении вторую архиерейскую хиротонию, был
Никон (подробнее см.: Успенский. 1998. С. 77-107). Вероятно, с этой же
идеей была связана и традиция облачения Патриарха в две епитрахили —
одна одевалась, как обычно, а вторая была нашита на патриарший саккос;
эта традиция была также оставлена при Никоне.
Возвращаясь собственно к чину интронизации Московских
Патриархов, следует вновь повторить, что до Патриарха Никона
включительно он имел тот же порядок, что и поставлении Московских
митрополитов: после литургии Патриарха возводили на архиерейский амвон
два митрополита (вместо прежних архиепископа и епископа) и трижды
усаживали на поставленный там трон, с пением «Ис полла эти, деспота».
Следовало переоблачение из литургических облачений во внебогослужебные
одежды Патриарха, вручение жезла царем (при поставлении Патриарха
Филарета жезл вручал ему не царь, приходившийся Филарету сыном, а
находившийся в тот момент в Москве Иерусалимский Патриарх; см.
подробный «Чин наречения и поставления на Патриаршеский Российский
престол Преосвященнаго Филарета Никитича [Романова], Ростовскаго
митрополита»: ДРВ. Ч. 6. С. 125-162) и пение многолетий, посещение царя
в его палатах, шествие на осляти по Москве (Никольский. 1885. С. 7-8,
23-25).
Интронизация Московских Патриархов Иоасафа II, Питирима, Иоакима и Адриана
С упразднением неканонического обычая
пере-рукоположения Патриарха при его поставлении в Русской Церкви была
оставлена и традиция совершения обряда настолования — усаживания
Патриарха на его трон («престол») — по окончании Божественной литургии.
Можно предположить, что в ходе более общего процесса приведения русской
практики того времени в соответствие греческой была пересмотрена и
церемония Патриаршей интронизации, которая начала совершаться, как и у
греков, после литургийного Трисвятого и стала представлять собой просто
троекратное — место обычного единократного — восседание на горнем
месте. Впрочем, в описаниях поставлений последних русских Патриархов
XVII века этот момент литургии обойден молчанием; возможно, что обряд
настолования был и вовсе отменен. От старой традиции остались лишь
обряды переоблачения Патриарха из обычных архиерейских облачений в
патриаршие и вручения Патриарху царем первосвятительского жезла — но и
эти обряды стали совершаться не после литургии, а до нее, так что
патриаршие мантию, клобук и панагию заменили литургийные одежды: саккос
и проч. (см.: ДРВ. Ч. 6. С. 254-255; Никольский. 1885. С. 8-14). Пелись
многолетия и совершалась литургия. После литургии Патриарх навещал
царя, а затем объезжал город — но не на осляти, как раньше, а на санях
или в карете (см. Никольский. 1885. С. 26-29). С упразднением
Патриаршества совершение чина интронизации Предстоятеля Русской Церкви,
естественно, и вовсе прекратилось.
Интронизация Святейшего Патриарха Тихона
Вновь вопрос о том, как должно совершаться поставление
Предстоятеля Русской Церкви, встал только в 1917 году, когда, после
долгого перерыва, был избран новый Московский Патриарх — Святейший
Тихон. Архиепископом Кишиневским Анастасием и некоторыми другими
участниками Поместного Собора 1917-18 гг. был создан чин Патриаршей
интронизации, который и был утвержден на Соборе (Деяние 43-е; см.:
Деяния 1917-18. Ч. 4. С. 116). Как утверждают сами составители чина, в
основе его лежат древние александрийский и константинопольский чины ,
объединенные вместе; при этом русские чины XVI-XVII веков составителей
«не удовлетворили» (см.: Там же). Впрочем, в чине все же присутствуют
несколько небольших русских особенностей.
Чин совершается во время Божественной литургии сразу
после пения Трисвятого — как в константинопольской традиции; до этого
момента литургия имеет обычный порядок архиерейской службы (за тем лишь
исключением, что во время облачения на возводимого на Московскую
кафедру возлагается патриарший параман, и поручи с палицей берутся не
из того комплекта облачений, в котором он начинает литургию, а из того,
в котором будет продолжать служить по совершении интронизации; еще одна
особенность — прибавление тропаря и кондака Пятидесятницы к положенным
по уставу песнопениям на малом входе). Несмотря на то, что момент
совершения интронизации соответствует традиции Константинополя,
церемония в целом воспроизводит средневековую александрийскую традицию,
в которой усаживание Патриарха на престол сопровождалось формулами,
основанными на молитвословиях чинов хиротоний и таинства Крещения, а
также особой молитвой. Избрание Патриарха в 1917 году сопровождалось
самыми священными ожиданиями, поэтому очевидна причина, по которой
участники Собора предпочли александрийский чин (хотя он, в общем-то,
чужд традиции Русской Церкви) — в нем, в отличие от
константинопольского, были особые молитвословия, подчеркивавшие
святость и торжественность момента.
Согласно одобренному Собором чину, по окончании
Трисвятого два митрополита вели Патриарха вели к горнему месту
Успенского Собора. Все трое поворачивались к западу, и один из
митрополитов возглашал: «Вонмем», а другой читал формулу: «Божественная
благодать, немощная врачующи, оскудевающая восполняющи и промышление
всегда творящи о святых своих Православных Церквах, посаждает на
престоле святых первосвятителей Российских Петра, Алексия, Ионы,
Филиппа и Ермогена Отца нашего Тихона, Святейшаго Патриарха великаго
града Москвы и всея России, во имя Отца. Аминь» — и митрополиты
усаживали Патриарха на его место в первый раз — «и Сына. Аминь» — и
Патриарха усаживали вторично — «и Святаго Духа. Аминь» — и Патриарха
усаживали в третий и окончательный раз. Старший митрополит возглашал:
«Аксиос!», и то же по трижды пели в алтаре и в храме. Таким образом, в
чине была использована александрийская традиция возглашать при
патриаршей интронизации имя Пресвятой Троицы — «как при Крещении», — а
«Аксиос» петь в конце (тогда как в константинопольском чине «Аксиос!»,
без каких-либо других слов, возглашалось на каждое из усаживаний).
Сразу после этого один из архиереев возглашал, стоя в
царских вратах, ектению с особыми прошениями, а старший митрополит
читал в алтаре молитву Владыко Вседержителю и Господи всяческих, Отче
щедрот и Боже всякия утехи... — это та же молитва Despota Pantokratôr
kai Kyrie tôn holôn..., которая в александрийском чине положена при
интронизации всякого вообще епископа.
Во время ектении Патриарха переоблачали в другие
саккос, омофор, митру (в этом следует видеть воспроизведение того
обряда интронизации, который совершался в Москве в последних
десятилетиях XVII века — впрочем, там переоблачение происходило до
литургии, а не во время нее) и возлагали на него две панагии и
наперсный крест. Перед царскими вратами вставал иподиакон с Патриаршим
предносным крестом, а другой иподиакон вместо обычного примикирия
(предносной свечи) вставал с «двуплетеной» свечой.
По окончании ектении старший митрополит произносил
возглас молитвы и пелась великая похвала — многолетия Предстоятелям
Православных Церквей и Российскому государству. Далее литургия
совершалась обычным порядком. По окончании литургии Патриарх, стоя
перед св. престолом, облачался в патриаршую мантию и клобук (особой
формы, согласно древнерусской традиции), что и брал в руки монашеские
четки. Все архиереи вставали на солее и Киевский митрополит подавал
Патриарху жезл свт. Петра, митрополита Московского, произнося при этом
слово. Патриарх отвечал ответным словом и затем шествовал на патриаршее
место у столпа Успенского собора, под пение хора: «На гору Сион взыди,
благовествуяй». Здесь его облачали в епитрахиль и малый омофор, и
совершался молебен и крестный ход, заменявший собой древний обычай
шествия на осляти. По этому чину, с небольшими изменениями в формулах
поминовений, и была совершена интронизация Святейшего Патриарха Тихона
(Деяния 1917-18. Ч. 4. С. 118-122).
Интронизация Патриархов Московских и всея Руси Сергия и Алексия I
Иной порядок имел чин интронизации при поставлении
Патриархов Сергия и Алексия I. Он начался до литургии — со встречи
Патриарха по обычному архиерейскому чину и его восшествия на
архиерейский амвон (в просторечии называемый «кафедрой») посреди храма.
Настоятель патриаршего Богоявленского собора в Москве во всеуслышание
прочитал соборное Деяние об избрании Патриарха — и духовенство, хор, а
затем народ пропели «Аксисос!» по трижды. Затем второй по старшинству
из митрополитов поднес Патриарху патриарший куколь с изображением
херувимов, и Патриарх возложил его на себя при пении всеми «Аксиос!»
(при возложении куколя диакон возгласил: «Господу помолимся»,
протодиакон: «Возложи Господь на главу твою венец...»). Старший
митрополит поднес Патриарху первосвятительский жезл, сказав при этом
краткую речь, и Патриарх принял его при пении всеми «Аксиос!» (диакон:
«Господу помолимся», протодиакон: «Жезл силы послет ти Господь от
Сиона...»). Затем, при интронизации Патриарха Сергия, было возглашено
многолетие и началось облачение к литургии и сама литургия — по
Патриаршему чину (см.: Церковное торжество в Москве 12 сентября 1943
года // ЖМП. 1943. № 1). При поставлении же Патриарха Алексия I этот
чин был украшен двумя замечательными молитвами: после вручения жезла
старший митрополит прочитал о Патриархе молитву «Боже великий и дивный,
премудрым Твоим промыслом управляя всяческая...» (молитва составлена из
нескольких известных молитв), а сам Патриарх коленопреклонно вознес
молитву об укреплении его в первосвятительском служении: «Боже
всесильный, Отче Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, Егоже дал еси
Пастыреначальника Святей Твоей Церкви...» (ЖМП. 1944. № 12. С. 13-15;
ЖМП. 1945. № 2. С. 58-65).
Интронизация Патриархов Московских и всея Руси Пимена и Алексия II
При избрании Патриархов Пимена и Алексия II их
интронизация совершалась не по чину, по которому на Московский престол
были возведены Патриархи Сергий и Алексий I, а по чину, разработанному
Поместным Собором 1917-18 гг. — но с некоторыми изменениями, небольшими
по объему (см.: ЖМП. 1971. № 6. С. 22; ЖМП. 1990. № 9. С. 28-39).
Первое изменение относится к порядку облачения
Патриарха во внебогослужебные одежды в конце литургии. Если в чине 1917
года об облачении Патриарха в мантию, куколь и четки говорится
лапидарно, и особый акцент стоит лишь на вручении жезла (как и в
древней традиции), то в чинах 1943-45 гг. отчетливо проакцентировано
вручение Патриарху как жезла, так и куколя; иными словами, куколь
особой формы, который по традиции носит Московский Патриарх,
воспринимается составителями этих чинов как предмет столь же
символичный, сколь и первосвятительский жезл (хотя если жезл
действительно указывает на власть Первосвятителя, то куколь по своей
символике эквивалентен клобукам всех вообще монашествующих; особое
значение белому куколю Московского Патриарха может придавать разве что
«Повесть о белом клобуке»; см.: Успенский. 1998. С. 429-454). То же
особое отношение не только к патриаршему жезлу, но и к патриаршему
куколю присутствует и в чинах интронизации Патриархов Пимена и Алексия
II — каждый из Патриархов в конце литургии облачился в мантию, но не
клобук, а клобук был подан каждому одним из старших митрополитов,
отдельно от жезла и с особым словом.
Второе изменение касается формулы, возглашаемой при
усаживании Первосвятителя на горнее место после Трисвятого литургии. В
константинопольской традиции (см. 1-ю часть настоящей статьи) этот
обряд сопровождался возглашением «Аксиос!» на каждое из усаживаний. В
александрийской традиции, которую и решил использовать Собор 1917-18
гг., обряд сопровождался формулой, составленной из соответствующих
молитвословий чинов хиротоний и таинства Крещения, согласно которой
усаживания сопровождаются возглашением Имени Пресвятой Троицы. В чинах
интронизаций Патриархов Пимена и Алексия II обе традиции оказали
контаминированы — на первое усаживание возглашали: «Во имя Отца. Аминь.
Аксиос!», и так далее. Эта контаминация представляется все же
достаточно неуклюжей.
Наконец, ни та, ни другая интронизация не сопровождалась крестным ходом (хотя Патриархи все же объезжали Москву на автомобиле).
По чину, составленному и утвержденному Поместным
Собором 1917-18 гг. — возможно, с теми или иными изменениями — будет
совершаться и интронизация новоизбранного Патриарха Московского и всея
Руси, которая состоится 19 января (1 февраля нового стиля) 2009 года.
Литература ко 2-й части статьи:
АИ. Т. 1 = Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 1: 1294-1588. СПб., 1841. АИ. Т. 4 = Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 4: 1645-1676. СПб., 1842. Арранц. 2003 = Арранц М. Избранные сочинения по литургике. М., 2003. Т. 1: Таинства визант. Евхология. С. 452-467. Голубцов.
1905 = Голубцов А. П. О старом архиерейском месте в храме //
Богословский вестник. 1905. Т. 2. № 7-8. С. 570-583 [файл доступен по
адресу: http://bogoslov.ru/bv/text/170249/index.htmlbogoslov.ru/bv/text/170249/index.htmlbogoslov.ru/bv/text/170249/index.htmlbogoslov.ru/bv/text/170249/index.html ]. Дмитриевский.
1884 = Дмитриевский А. А. Богослужение в Русской Церкви в XVI веке.
Часть I: Службы круга седмичного и годичного и чинопоследования
таинств... Казань, 1884 [файлы доступны по адресу: http://www.seminaria.ru/divworks/dmitr_16v.htmwww.seminaria.ru/divworks/dmitr_16v.htmwww.seminaria.ru/divworks/dmitr_16v.htmwww.seminaria.ru/divworks/dmitr_16v.htm ]. Деяния
1917-18. Ч. 4 = Священный Собор Православной Российской Церкви. Деяния.
Ч. 4. Петроград, 1918 [репринт: М., 1996] [файл доступен по адресу: http://www.bogoslov.ru/data/528/413/1234/Dejanija04.pdfwww.bogoslov.ru/data/528/413/1234/Dejanija04.pdfwww.bogoslov.ru/data/528/413/1234/Dejanija04.pdfwww.bogoslov.ru/data/528/413/1234/Dejanija04.pdf ]. ДРВ. Ч. 6 = Древняя российская вивлиофика... Изд. 2-е. Ч. 6. М., 1788. Красносельцев.
1889 = Красносельцев Н. Ф. К истории православного богослужения: По
поводу некоторых церковных служб и обрядов ныне не употребляющихся
(Материалы и исследования по рукописям Соловецкой библиотеки). Казань,
1889 [файл доступен по адресу: http://www.ppds.ru/bibl/ebooks/krasnoseltsev_k_istorii_bogosluzheniya.pdfwww.ppds.ru/bibl/ebooks/krasnoseltsev_k_istorii_bogosluzheniya.pdfwww.ppds.ru/bibl/ebooks/krasnoseltsev_k_istorii_bogosluzheniya.pdfwww.ppds.ru/bibl/ebooks/krasnoseltsev_k_istorii_bogosluzheniya.pdf ]. Неселовский. 1906 = Неселовский А. Чины хиротесий и хиротоний. Каменец-Подольск, 1906 [файл доступен по адресу: http://www.mzh.mrezha.ru/books.htm#AZNeswww.mzh.mrezha.ru/books.htm#AZNeswww.mzh.mrezha.ru/books.htm#AZNeswww.mzh.mrezha.ru/books.htm#AZNes ]. Никольский. 1885 = Никольский К., прот. О службах Русской Церкви, бывших в прежних печатных богослужебных книгах. СПб., 1885. Николова.
1995 = Николова Б. Чин за ръкополагане на епископ, митрополит, патриарх
// Palaeobulgarica. 1995. Т. 19. № 1. С. 99-111. Успенский. 1998 = Успенский Б. А. Царь и патриарх: харизма власти в России. М., 1998.
Богослов.ru
|